Перелом - Страница 7

Опытные руки Этти спокойно двигались по гнедой шкуре Мунрока, и, завороженный ими, я подумал, что толстяк сколько угодно может считать меня слабаком, но его-то сыночку Алессандро, когда он станет учеником, придется иметь дело с серьезными трудностями в липе мисс Генриетты Крейг.

- Вы можете идти, Этти, - сказал я, - а я дождусь ветеринара.

- Ладно, - с готовностью согласилась она, и я догадался, что она сама собиралась это предложить. Вполне разумно с точки зрения распределения труда, поскольку лошадей готовили к предстоящему сезону скачек, и Этти знала лучше, что делать с каждой.

Она махнула Джорджу, чтобы подошел, и велела держать Мунрока за хомут и успокаивать его. Мне она сказала, выходя из денника:

- С этими заморозками… Мне кажется, может все растаять?

- Отправляйтесь с лошадьми на Уоррен-Хилл, а там решите сами, может быть, легкий галоп?

Она кивнула, оглянулась на Мунрока, и мгновенная нежность мелькнула в лице.

- Мистер Гриффон будет очень жалеть.

- Я пока не скажу ему.

- Да. - Она чуть улыбнулась мне деловой улыбкой и ушла в манеж, маленькая аккуратная фигурка, волевая женщина, знающая свое дело.

Мунрока можно было спокойно оставить с Джорджем. Я последовал за Этти в главный манеж и наблюдал, как выпускают лошадей: тридцать три в первой партии. Конюхи выводили своих подопечных из денников, прыгали в седла и выезжали со двора через первые двойные ворота, пересекали нижний загон, а за дальними воротами собирались в падоке. С каждой минутой небо светлело, и я подумал, что Этти, вероятно, права насчет оттепели.

Через несколько минут, когда она рассортировала наездников по собственному усмотрению, лошади выехали из падока за внешнюю ограду, мелькая в просветах между деревьями, и направились к Пустоши.

Не успела исчезнуть из виду последняя из них, как позади меня раздался скрип тормозов, и ветеринар остановил свой пыльный «лендровер», разбрызгивая гальку из-под колес. Вытаскивая из машины сумку, он говорил, пыхтя и сам себе перебивая:

- Черт возьми, сегодня утром у всех лошадей на Пустоши или колики, или вросший ноготь… Вы, должно быть, Нейл Гриффон… да, очень жаль, что ваш отец… Этти говорит, это старина Мунрок… все в том же деннике? - Не переводя дыхания, не дав себе ни минуты, он повернулся на каблуках и быстрым шагом направился к внешним стойлам. Молодой, круглолицый, целеустремленный - совсем не тот, кого я ждал. Тот был старше, медлительнее, с чувством юмора, - хотя тоже круглолицый и тоже с привычкой потирать подбородок в раздумье.

- Жалко беднягу, - сказал молодой ветеринар, проведя за три секунды полный осмотр Мунрока. - Боюсь, придется его прикончить.

- Может, поджилки еще не разошлись? - спросил я, хватаясь за соломинку.

Он окинул меня быстрым взглядом, исполненным снисходительности профессионала к невежеству дилетанта:

- Связка разорвана и сустав раздроблен, - сказал он коротко.

Он сделал свое дело, и великолепный старый Мунрок спокойно распластался на соломе. Упаковывая снова свою сумку, ветеринар сказал:

- Не расстраивайтесь так. Он прожил лучше многих. И радуйтесь, что это не Архангел.

Даже со спины видны были круглые щеки, когда он заспешил к машине. Не так уж он и обличается от своего отца, подумал я. Просто попроворнее.

Я медленно вошел в дом и позвонил в агентство по перевозке мертвых лошадей. «Сейчас приедем», - заверили они, явно обрадовавшись. И в течение получаса приехали.

Еще чашку кофе. Я сидел у кухонного стола в самом паршивом самочувствии. Все-таки похищение - это не для меня.

Первая партия вернулась с Пустоши - без Этти, без двухлетки по имени Лаки Линдсей, но с пространной историей новых неприятностей.

Я слушал с растущей тревогой. Трое наездников, перебивая друг друга, рассказывали мне, как Лаки Линдсей, вдруг встав на дыбы, скинул малыша Джинджа и пустился галопом с Уоррен-Хилл вроде бы к дому, но вместо этого поскакал прямо на Мултон-роуд, сбил велосипедиста и довел до истерики женщину с коляской, а напоследок сорвал движение у башни с часами. Полиция потребовала объяснений у мисс Этти, добавил один скорее со смаком, чем с сочувствием.

- А жеребец? - спросил я. Потому что Этти могла сама позаботиться о себе, а Лаки Линдсей стоил тридцать тысяч гиней и ничего не мог.

- Его поймали на Хай-стрит за универмагом Вулвортса.

Я отослал их к лошадям в ожидании Этти, и вскоре она появилась - верхом на Лаки, а пониженный в должности и деморализованный Джиндж тащился позади на спокойной трехлетней кобыле.

Этти спрыгнула с лошади, нагнулась и провела опытной рукой по ногам гнедого жеребчика.

- Серьезных повреждений нет, - сказала она. - Небольшой порез. Наверное, когда натолкнулся на бампер припаркованной машины.

- Не на велосипед? - спросил я.

Она подняла глаза и потом распрямилась.

- Не думаю.

- Велосипедист поранился?

- Напугался, - уточнила она.

- А женщина с коляской?

- Уж если она решила прогуляться с ребенком по Мултон-роуд во время утренней проездки, значит, должна быть готова к встрече с лошадью, сбросившей седока. Эта дура вопила без умолку. Ну и конечно, совершенно вывела из себя жеребца. Как раз в этот момент кто-то схватил его за повод, но он так перепугался, что вырвался на свободу и помчался в город… - Она прервалась и посмотрела на меня. - Извините за все это.

- Бывает, - сказал я.

Я с трудом подавил улыбку, выслушивая ее рассуждения о жеребчиках и младенцах. Вообще-то ничего удивительного. По ее шкале ценностей жеребята были важнее, чем ребята.

- Мы закончили проездку легким галопом, - сообщила Этти. - Земля была в полном порядке. И прошли точно по намеченному вчера маршруту. Джиндж свалился, когда мы повернули к дому.