Перелом - Страница 56

Алессандро упрятал поглубже разбитую вдребезги надежду и пошел за Лаки. Этти поехала на Куку-ленде со всей цепочкой, а я договорился, что Джордж потом подвезет меня в «лендровере». Лошадей пустили вокруг падока, чтобы рассортировать наездников, и вскоре все выехали из ворот, свернув налево по дорожке для верховой езды к Уотер-Холл.

Взяли и Ланкета, но так как два дня назад у него были тяжелые скачки, ему предстояло прогуляться только до перекрестка и вернуться обратно.

Я наблюдал, как они идут: лоск и грация, чудо природы, и это подернутое дымкой майское утро - ну, чистое сотворение мира! Я вздохнул с сожалением. Странно, но, несмотря на Энсо и его сына, я получил удовольствие от своей тренерской работы. Жалко будет уходить. Не представлял, что будет так трудно расставаться с этим. Странно, думал я. Очень странно.

Я вернулся в манеж, поговорил несколько минут с охранником Архангела, который получил возможность выйти в столовую позавтракать, пока тот был на тренировке, зашел в дом, приготовил себе кофе и отнес его в контору: Маргарет не работала по субботам. Выпив кофе, вскрыл утреннюю почту, зажимая конверты между коленями и разрезая их ножом для бумаг.

Я услышал шорох шин по гравию и клацанье дверцы машины, но не успел заметить, кто прошел мимо окна: голова-то не поворачивалась с прежней легкостью. Разные люди могут навестить конюшню в день больших скачек. Да любой из владельцев, приехавших в Ньюмаркет. Кто угодно.

Но вошел Энсо, собственной персоной. Энсо со своим молчаливым рычагом воздействия. Которым по обыкновению размахивал вокруг. С раннего утра, мелькнуло фривольное. Револьверы до завтрака. Чертовски глупо.

Конец, приехали, подумал я. Грязный конец этой чертовой дороги.

Если раньше Энсо выглядел злым, то сейчас он, кажется, вот-вот взорвется. Короткое тяжелое тело, как танк, двинулось вокруг стола ко мне, и я понял, что имел в виду Алессандро, когда говорил насчет того, что я не знаю его отца. Тогда он только аппетит разжигал, а теперь готов был сжечь все на свете.

Он с ходу нанес мне прямой удар правой в наилучшую из повязок старого доктора, чем сразу лишил меня дыхания, хладнокровия и в значительной степени способности к сопротивлению. Я в ответ попытался ударить его ножом для бумаг, но он легко парировал мой выпад, и последствием было только то, что мой кулак чуть не разнес картотечный шкафчик. Энсо был силен, энергичен и страшен, и это подействовало совершенно ошеломляюще. Он ударил меня револьвером в висок, а потом, ухватив за глушитель, двинул рукояткой по плечу. Я впал в полубессознательное состояние и сразу перестал волноваться о своей дальнейшей судьбе.

- Где Алессандро?! - заорал он в двух сантиметрах от моего правого уха.

Я привалился обмякшим телом к столу. Закрыл глаза. Я делал то немногое, что было в моих силах, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над собой.

Энсо встряхнул меня. Без нежностей.

- Где Алессандро?! - орал он.

- На лошади, - еле слышно ответил я. Где же еще? - Скачет на лошади.

- Ты похитил его, - вопил Энсо. - Ты расскажешь мне, где он. Говори… или я переломаю тебе кости. Все до единой.

- Он уехал верхом на лошади, - сказал я.

- Он не уезжал! - кричал Энсо. - Я не велел ему!

- Ну… а он уехал.

- На какой лошади?

- Это важно?

- Какая у него лошадь? - завизжал Энсо практически мне в ухо.

- Лаки Линдсей, - сказал я.

Вроде бы никакой разницы, а что-то изменилось. Я заставил себя выпрямиться в кресле и открыл глаза. Лицо Энсо было совсем рядом, и взгляд гарантировал мне смерть.

Револьвер поднялся. Я ждал, оцепенев.

- Останови его, - приказал он. - Верни его обратно.

- Не могу.

- Обязан. Верни его, или я убью тебя.

- Он уехал двадцать минут назад.

- Верни его назад. - Голос хриплый, с присвистом, полный ужаса.

До меня наконец дошло, что его ярость обернулась мучением. Вместо бешенства - страх. В черных глазах стояла непредставимая боль.

- Что ты сделал? - спросил я жестко.

- Верни его, - повторял Энсо, как будто этого можно было достичь только криком. - Верни. - Он поднял револьвер, но мне показалось, что он даже не понимает зачем: то ли застрелить меня, то ли ударить.

- Я не могу, - сказал я бесстрастно. - Делай что хочешь, но это не в моих силах.

- Его убьют! - дико заорал он. - Моего сына… моего сына убьют. - Он широко раскинул руки и весь затрясся. - Томми Хойлейк… Во всех газетах написано, что Томми Хойлейк скачет сегодня утром на Лаки Линдсее.

Я передвинулся на край кресла, подогнул под него ноги и с невероятным усилием поднялся, Энсо не пытался пихнуть меня обратно. Он был слишком захвачен воображаемой жуткой картиной.

- Томми Хойлейк… Хойлейк скачет на Лаки.

- Нет, - возразил я грубо. - Там Алессандро.

- Томми Хойлейк… Хойлейк… Так должно быть, так… - Его глаза вылезали из орбит, а голос поднимался выше и выше.

Я поднял руку и с размаха ударил его по лицу.

Рот Энсо остался открытым, но крик прервался мгновенно, точно его выключили.

Щеки дергались, кадык в непрерывном движении. Я не дал ему времени приняться за старое.

- Ты спланировал убить Томми Хойлейка? Никакого ответа.

- Как? - спросил я.

Никакого ответа. Я снова шлепнул его по лицу, расстарался, как мог. Слабовато.

- Как?

- Карло… и Кэл… - еле выговорил он и опять умолк.

«Лошади на Пустоши, - соображал я. - Как найти Томми Хойлейка? Известно, что он на Лаки Линдсее. Карло знает каждую лошадь в конюшне, он наблюдал за всеми лошадьми каждый день и мог отличить Лаки по внешнему виду так же непогрешимо, как любой скаковой «жучок». А Кэл…» Я почувствовал, каково сейчас Энсо. Кэл со своим «ли-энфилдом».